Персональный сайт Булыгиной Валентины Николаевны

Для современных детей Великая Отечественная война – это далекая история. В сохранении памяти поколений литература о войне остается одним из источников, который формирует историческое сознание и чувство патриотизма. И привычные слова «патриотическое воспитание» наполнятся живым, настоящим содержанием: хорошими художественными текстами, воспоминаниями, разговорами об истории нашей Родины и отдельных человеческих судьбах и блеском детских глаз.

Война стала достоянием истории, но память о ней жива. Помнить можно только то, о чем знаешь. Во многих семьях есть свои герои, участники Великой Отечественной войны, о которых бережно хранят память благодарные потомки.

К сожалению, все меньше свидетелей, очевидцев этой войны рядом с нами, и главными хранителями этой священной памяти становятся книги, и среди них много правдивых, интересных. Мы должны их читать, чтобы сохранить память, память о героическом прошлом. Именно книги не дадут забыть нам о том, кто и какой ценой выиграл самую страшную войну 20 века. Если мы будем читать книги о войне, нам будет что помнить.

Рассказы о войне

Л. Кассиль

«Памятник советскому солдату»

Долго шла война.

Начали наши войска наступать по вражеской земле. Фашистам уже дальше и бежать некуда. Засели они в главном немецком городе Берлине.

Ударили наши войска на Берлин. Начался последний бой войны. Как ни отбивались фашисты – не устояли. Стали брать солдаты Советской Армии в Берлине улицу за улицей, дом за домом. А фашисты всё не сдаются.

И вдруг увидел один солдат наш, добрая душа, во время боя на улице маленькую немецкую девочку. Видно, отстала от своих. А те с перепугу о ней забыли… Осталась бедняга одна-одинёшенька посреди улицы. А деваться ей некуда. Кругом бой идёт. Изо всех окон огонь полыхает, бомбы рвутся, дома рушатся, со всех сторон пули свистят. Вот-вот камнем задавит, осколком пришибёт… Видит наш солдат – пропадает девчонка… «Ах ты, горюха, куда же тебя это занесло, неладную!..»

Бросился солдат через улицу под самые пули, подхватил на руки немецкую девочку, прикрыл её своим плечом от огня и вынес из боя.

А скоро и бойцы наши уже подняли красный флаг над самым главным домом немецкой столицы.

Сдались фашисты. И война кончилась. Мы победили. Начался мир.

И построили теперь в городе Берлине огромный памятник. Высоко над домами, на зелёном холме стоит богатырь из камня – солдат Советской Армии. В одной руке у него тяжёлый меч, которым он сразил врагов-фашистов, а в другой – маленькая девочка. Прижалась она к широкому плечу советского солдата. Спас её солдат от гибели, уберёг от фашистов всех на свете детей и грозно смотрит сегодня с высоты, не собираются ли злые враги снова затеять войну и нарушить мир.

Сергей Алексеев

«Первая колонна»

(рассказы Сергея Алексеева о Ленинградцах и подвиге Ленинграда)

В 1941 году фашисты блокировали Ленинград. Отрезали город от всей страны. Попасть в Ленинград можно было лишь по воде, по Ладожскому озеру.

В ноябре наступили морозы. Замёрзла, остановилась водяная дорога.

Остановилась дорога — значит, не будет подвоза продуктов, значит, не будет подвоза горючего, не будет подвоза боеприпасов. Как воздух, как кислород нужна Ленинграду дорога.

— Будет дорога! — сказали люди.

Замёрзнет Ладожское озеро, покроется крепким льдом Ладога (так сокращённо называют Ладожское озеро). Вот по льду и пройдёт дорога.

Не каждый верил в такую дорогу. Неспокойна, капризна Ладога. Забушуют метели, пронесётся над озером пронзительный ветер — сиверик, — появятся на льду озера трещины и промоины. Ломает Ладога свою ледяную броню. Даже самые сильные морозы не могут полностью сковать Ладожское озеро.

Капризно, коварно Ладожское озеро. И всё же выхода нет другого. Кругом фашисты. Только здесь, по Ладожскому озеру, и может пройти в Ленинград дорога.

Труднейшие дни в Ленинграде. Прекратилось сообщение с Ленинградом. Ожидают люди, когда лёд на Ладожском озере станет достаточно крепким. А это не день, не два. Смотрят на лёд, на озеро. Толщину измеряют льда. Рыбаки-старожилы тоже следят за озером. Как там на Ладоге лёд?

— Растёт.

— Нарастает.

— Силу берёт.

Волнуются люди, торопят время.

— Быстрее, быстрее, — кричат Ладоге. — Эй, не ленись, мороз!

Приехали к Ладожскому озеру учёные-гидрологи (это те, кто изучает воду и лёд), прибыли строители и армейские командиры. Первыми решили пройти по неокрепшему льду.

Прошли гидрологи — выдержал лёд.

Прошли строители — выдержал лёд.

Майор Можаев, командир дорожно-эксплуатационного полка, верхом на коне проехал — выдержал лёд.

Конный обоз прошагал по льду. Уцелели в дороге сани.

Генерал Лагунов — один из командиров Ленинградского фронта — на легковой машине по льду проехал. Потрещал, поскрипел, посердился лёд, но пропустил машину.

22 ноября 1941 года по всё ещё полностью не окрепшему льду Ладожского озера пошла первая автомобильная колонна. 60 грузовых машин было в колонне. Отсюда, с западного берега, со стороны Ленинграда, ушли машины за грузами на восточный берег.

Впереди не километр, не два — двадцать семь километров ледяной дороги. Ждут на западном ленинградском берегу возвращения людей и автоколонны.

— Вернутся? Застрянут? Вернутся? Застрянут?

Прошли сутки. И вот:

— Едут!

Верно, идут машины, возвращается автоколонна. В кузове каждой из машин по три, по четыре мешка с мукой. Больше пока не брали. Некрепок лёд. Правда, на буксирах машины тянули сани. В санях тоже лежали мешки с мукой, по два, по три.

С этого дня и началось постоянное движение по льду Ладожского озера. Вскоре ударили сильные морозы. Лёд окреп. Теперь уже каждый грузовик брал по 20, по 30 мешков с мукой. Перевозили по льду и другие тяжёлые грузы.

Нелёгкой была дорога. Не всегда здесь удачи были. Ломался лёд под напором ветра. Тонули порой машины. Фашистские самолёты бомбили колонны с воздуха. И снова наши несли потери. Застывали в пути моторы. Замерзали на льду шофёры. И всё же ни днём, ни ночью, ни в метель, ни в самый лютый мороз не переставала работать ледовая дорога через Ладожское озеро.

Стояли самые тяжёлые дни Ленинграда. Остановись дорога — смерть Ленинграду.

Не остановилась дорога. «Дорогой жизни» ленинградцы её назвали.

Сергей Алексеев

«Таня Савичева»

Голод смертью идёт по городу. Не вмещают погибших ленинградские кладбища. Люди умирали у станков. Умирали на улицах. Ночью ложились спать и утром не просыпались. Более 600 тысяч человек скончалось от голода в Ленинграде.

Среди ленинградских домов поднимался и этот дом. Это дом Савичевых. Над листками записной книжки склонилась девочка. Зовут её Таня. Таня Савичева ведёт дневник.

Записная книжка с алфавитом. Таня открывает страничку с буквой «Ж». Пишет:

«Женя умерла 28 декабря в 12.30 час. утра. 1941 г.».

Женя — это сестра Тани.

Вскоре Таня снова садится за свой дневник. Открывает страничку с буквой «Б». Пишет:

«Бабушка умерла 25 янв. в 3 ч. дня 1942 г.». Новая страница из Таниного дневника. Страница на букву «Л». Читаем:

«Лека умер 17 марта в 5 ч. утра 1942 г.». Лека — это брат Тани.

Ещё одна страница из дневника Тани. Страница на букву «В». Читаем:

«Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночи. 1942 год». Ещё одна страница. Тоже на букву «Л». Но написано на оборотной стороне листка: «Дядя Лёша. 10 мая в 4 ч. дня 1942». Вот страница с буквой «М». Читаем: «Мама 13 мая в 7 ч. 30 мин. утра 1942». Долго сидит над дневником Таня. Затем открывает страницу с буквой «С». Пишет: «Савичевы умерли».

Открывает страницу на букву «У». Уточняет: «Умерли все».

Посидела. Посмотрела на дневник. Открыла страницу на букву «О». Написала: «Осталась одна Таня».

Таню спасли от голодной смерти. Вывезли девочку из Ленинграда.

Но не долго прожила Таня. От голода, стужи, потери близких подорвалось её здоровье. Не стало и Тани Савичевой. Скончалась Таня. Дневник остался. «Смерть фашистам!» — кричит дневник.

Сергей Алексеев

«Шуба»

Группу ленинградских детей вывозили из осаждённого фашистами Ленинграда «Дорогой жизни». Тронулась в путь машина.

Январь. Мороз. Ветер студёный хлещет. Сидит за баранкой шофёр Коряков. Точно ведёт полуторку.

Прижались друг к другу в машине дети. Девочка, девочка, снова девочка. Мальчик, девочка, снова мальчик. А вот и ещё один. Самый маленький, самый щупленький. Все ребята худы-худы, как детские тонкие книжки. А этот и вовсе тощ, как страничка из этой книжки.

Из разных мест собрались ребята. Кто с Охты, кто с Нарвской, кто с Выборгской стороны, кто с острова Кировского, кто с Васильевского. А этот, представьте, с проспекта Невского. Невский проспект — это центральная, главная улица Ленинграда. Жил мальчонка здесь с папой, с мамой. Ударил снаряд, не стало родителей. Да и другие, те, что едут сейчас в машине, тоже остались без мам, без пап. Погибли и их родители. Кто умер от голода, кто под бомбу попал фашистскую, кто был придавлен рухнувшим домом, кому жизнь оборвал снаряд. Остались ребята совсем одинокими. Сопровождает их тётя Оля. Тётя Оля сама подросток. Неполных пятнадцать лет.

Едут ребята. Прижались друг к другу. Девочка, девочка, снова девочка. Мальчик, девочка, снова мальчик. В самой серёдке — кроха. Едут ребята. Январь. Мороз. Продувает детей на ветру. Обхватила руками их тётя Оля. От этих тёплых рук кажется всем теплее.

Идёт по январскому льду полуторка. Справа и слева застыла Ладога. Всё сильнее, сильнее мороз над Ладогой. Коченеют ребячьи спины. Не дети сидят — сосульки.

Вот бы сейчас меховую шубу.

И вдруг… Затормозила, остановилась полуторка. Вышел из кабины шофёр Коряков. Снял с себя тёплый солдатский овчинный тулуп. Подбросил Оле, кричит: . — Лови!

Подхватила Оля овчинный тулуп:

— Да как же вы… Да, право, мы…

— Бери, бери! — прокричал Коряков и прыгнул в свою кабину.

Смотрят ребята — шуба! От одного вида её теплее.

Сел шофёр на своё шофёрское место. Тронулась вновь машина. Укрыла тётя Оля ребят овчинным тулупом. Ещё теснее прижались друг к другу дети. Девочка, девочка, снова девочка. Мальчик, девочка, снова мальчик. В самой серёдке — кроха. Большим оказался тулуп и добрым. Побежало тепло по ребячьим спинам.

Довёз Коряков ребят до восточного берега Ладожского озера, доставил в посёлок Кобона. Отсюда, из Кобоны, предстоял им ещё далёкий- далёкий путь. Простился Коряков с тётей Олей. Начал прощаться с ребятами. Держит в руках тулуп. Смотрит на тулуп, на ребят. Эх бы ребятам тулуп в дорогу… Так ведь казённый, не свой тулуп. Начальство голову сразу снимет. Смотрит шофёр на ребят, на тулуп. И вдруг…

— Эх, была не была! — махнул Коряков рукой.

Поехал дальше тулуп овчинный.

Не ругало его начальство. Новую шубу выдало.

Сергей Алексеев

«Мишка»

Солдатам одной из сибирских дивизий в те дни, когда дивизия отправлялась на фронт, земляки подарили маленького медвежонка. Освоился Мишка с солдатской теплушкой. Важно поехал на фронт.

Приехал на фронт Топтыгин. Оказался медвежонок на редкость смышлёным. А главное, от рождения характер имел геройский. Не боялся бомбёжек. Не забивался в углы при артиллерийских обстрелах. Лишь недовольно урчал, если разрывались снаряды уж очень близко.

Побывал Мишка на Юго-Западном фронте, затем — в составе войск, которые громили фашистов под Сталинградом. Потом какое-то время находился с войсками в тылу, во фронтовом резерве. Потом попал в составе 303-й стрелковой дивизии на Воронежский фронт, затем на Центральный, опять на Воронежский. Был в армиях генералов Манагарова, Черняховского, вновь Манагарова. Подрос медвежонок за это время. В плечах раздался. Бас прорезался. Стала боярской шуба.

В боях под Харьковом медведь отличился. На переходах шагал он с обозом в хозяйственной колонне. Так было и в этот раз. Шли тяжёлые, кровопролитные бои. Однажды хозяйственная колонна попала под сильный удар фашистов. Окружили фашисты колонну. Силы неравные, туго нашим. Заняли бойцы оборону. Только слаба оборона. Не уйти бы советским воинам.

Да только вдруг слышат фашисты страшный какой-то рык! «Что бы такое?» — гадают фашисты. Прислушались, присмотрелись.

— Бер! Бер! Медведь! — закричал кто-то.

Верно — поднялся Мишка на задние лапы, зарычал и пошёл на фашистов. Не ожидали фашисты, метнулись в сторону. А наши в этот момент ударили. Вырвались из окружения.

Мишка шагал в героях.

— Его бы к награде, — смеялись солдаты.

Получил он награду: тарелку душистого мёда. Ел и урчал. Вылизал тарелку до глянца, до блеска. Добавили мёда. Снова добавили. Ешь, наедайся, герой. Топтыгин!

Вскоре Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский. Вместе с войсками фронта Мишка пошёл на Днепр.

Вырос Мишка. Совсем великан. Где же солдатам во время войны возиться с такой громадой! Решили солдаты: в Киев придём — в зоосаде его поселим. На клетке напишем: медведь — заслуженный ветеран и участник великой битвы.

Однако миновала дорога в Киев. Прошла их дивизия стороной. Не остался медведь в зверинце. Даже рады теперь солдаты.

С Украины Мишка попал в Белоруссию. Принимал участие в боях под Бобруйском, затем оказался в армии, которая шла к Беловежской пуще.

Беловежская пуща — рай для зверей и птиц. Лучшее место на всей планете. Решили солдаты: вот где оставим Мишку.

— Верно: под сосны его. Под ели.

— Вот где ему раздолье.

Освободили наши войска район Беловежской пущи. И вот наступил час разлуки. Стоят бойцы и медведь на лесной поляне.

— Прощай, Топтыгин!

— Гуляй на воле!

— Живи, заводи семейство!

Постоял на поляне Мишка. На задние лапы поднялся. Посмотрел на зелёные гущи. Носом запах лесной втянул.

Пошёл он валкой походкой в лес. С лапы на лапу. С лапы на лапу. Смотрят солдаты вслед:

— Будь счастлив, Михаил Михалыч!

И вдруг страшный взрыв прогремел на поляне. Побежали солдаты на взрыв — мёртв, недвижим Топтыгин.

Наступил медведь на фашистскую мину. Проверили — много их в Беловежской пуще.

Ушла война дальше на запад. Но долго ещё взрывались здесь, в Беловежской пуще, на минах и кабаны, и красавцы лоси, и великаны зубры.

Шагает война без жалости. Нет у войны усталости.

Сергей Алексеев

«Жало»

Наши войска освобождали Молдавию. Оттеснили фашистов за Днепр, за Реут. Взяли Флорешты, Тирасполь, Оргеев. Подошли к столице Молдавии городу Кишинёву. Тут наступали сразу два наших фронта — 2-й Украинский и 3-й Украинский. Под Кишинёвом советские войска должны были окружить большую фашистскую группировку. Выполняют фронты указания Ставки. Севернее и западнее Кишинёва наступает 2-й Украинский фронт. Восточнее и южнее — 3-й Украинский фронт. Генералы Малиновский и Толбухин стояли во главе фронтов.

— Фёдор Иванович, — звонит генерал Малиновский генералу Толбухину, — как развивается наступление? — Всё идёт по плану, Родион Яковлевич, — отвечает генералу Малиновскому генерал Толбухин. Шагают вперёд войска. Обходят они противника. Сжимать начинают клещи.

— Родион Яковлевич, — звонит генерал Толбухин генералу Малиновскому, — как развивается окружение?

— Нормально идёт окружение, Фёдор Иванович, — отвечает генерал Малиновский генералу Толбухину и уточняет: — Точно по плану, в точные сроки.

И вот сомкнулись гигантские клещи. В огромном мешке под Кишинёвом оказалось восемнадцать фашистских дивизий. Приступили наши войска к разгрому попавших в мешок фашистов. Довольны советские солдаты:

— Снова капканом прихлопнут зверь.

Пошли разговоры: не страшен теперь фашист, бери хоть руками голыми. Однако солдат Игошин другого держался мнения:

— Фашист есть фашист. Змеиный характер и есть змеиный. Волк и в капкане — волк. Смеются солдаты:

— Так это было в какое время!

— Нынче другая цена фашисту.

— Фашист есть фашист, — опять о своём Игошин.

Вот ведь характер вредный! Всё труднее в мешке фашистам. Стали они сдаваться в плен. Сдавались они и на участке 68-й Гвардейской стрелковой дивизии. В одном из её батальонов и служил Игошин. Группа фашистов вышла из леса. Всё как положено: руки кверху, над группой выброшен белый флаг.

— Ясно — идут сдаваться. Оживились солдаты, кричат фашистам:

— Просим, просим! Давно пора!

Повернулись солдаты к Игошину:

— Ну чем же фашист твой страшен?

Толпятся солдаты, на фашистов, идущих сдаваться, смотрят. Есть новички в батальоне. Впервые фашистов так близко видят. И им, новичкам, тоже совсем не страшны фашисты — вот ведь, идут сдаваться. Всё ближе фашисты, ближе. Близко совсем. И вдруг автоматная грянула очередь. Стали стрелять фашисты. Полегло бы немало наших. Да спасибо Игошину. Держал оружие наготове. Сразу ответный открыл огонь. Потом помогли другие. Отгремела пальба на поле. Подошли солдаты к Игошину:

— Спасибо, брат. А фашист, смотри, со змеиным и вправду, выходит, жалом.

Немало хлопот доставил Кишинёвский «котёл» нашим солдатам. Метались фашисты. Бросались в разные стороны. Шли на обман, на подлость. Пытались уйти. Но тщетно. Зажали их богатырской рукой солдаты. Зажали. Сдавили. Змеиное жало вырвали.

А.В. Митяев

«Мешок овсянки»

В ту осень шли долгие холодные дожди. Земля пропиталась водой, дороги раскисли. На просёлках, увязнув по самые оси в грязи, стояли военные грузовики. С подвозом продовольствия стало очень плохо. В солдатской кухне повар каждый день варил только суп из сухарей: в горячую воду сыпал сухарные крошки и заправлял солью. В такие-то голодные дни солдат Лукашук нашёл мешок овсянки. Он не искал ничего, просто привалился плечом к стенке траншеи. Глыба сырого песка обвалилась, и все увидели в ямке край зелёного вещевого мешка. Ну и находка! обрадовались солдаты. Будет пир горой Кашу сварим! Один побежал с ведром за водой, другие стали искать дрова, а третьи уже приготовили ложки. Но когда удалось раздуть огонь, и он уже бился в дно ведра, в траншею спрыгнул незнакомый солдат. Был он худой и рыжий. Брови над голубыми глазами тоже рыжие. Шинель выношенная, короткая. На ногах обмотки и растоптанные башмаки. – Эй, братва! – крикнул он сиплым, простуженным голосом – Давай мешок сюда! Не клали не берите.
Он всех просто огорошил своим появлением, и мешок ему отдали сразу.
Да и как было не отдать? По фронтовому закону надо было отдать. Вещевые мешки прятали в траншеях солдаты, когда шли в атаку. Чтобы легче было. Конечно, оставались мешки и без хозяина: или нельзя было вернуться за ними (это если атака удавалась и надо было гнать фашистов), или погибал солдат. Но раз хозяин пришёл, разговор короткий отдать. Солдаты молча наблюдали, как рыжий уносил на плече драгоценный мешок. Только Лукашук не выдержал, съязвил: – Вон он какой тощий! Это ему дополнительный паёк дали. Пусть лопает. Если не разорвётся, может, потолстеет. Наступили холода. Выпал снег. Земля смёрзлась, стала твёрдой. Подвоз наладился. Повар варил в кухне на колёсах щи с мясом, гороховый суп с ветчиной. О рыжем солдате и его овсянке все забыли. Готовилось большое наступление. По скрытым лесным дорогам, по оврагам шли длинные вереницы пехотных батальонов. Тягачи по ночам тащили к передовой пушки, двигались танки. Готовился к наступлению и Лукашук с товарищами. Было ещё темно, когда пушки открыли стрельбу. Посветлело в небе загудели самолёты. Они бросали бомбы на фашистские блиндажи, стреляли из пулемётов по вражеским траншеям. Самолёты улетели. Тогда загромыхали танки. За ними бросились в атаку пехотинцы. Лукашук с товарищами тоже бежал и стрелял из автомата. Он кинул гранату в немецкую траншею, хотел кинуть ещё, но не успел: пуля попала ему в грудь. И он упал. Лукашук лежал в снегу и не чувствовал, что снег холодный. Прошло какое-то время, и он перестал слышать грохот боя. Потом свет перестал видеть ему казалось, что наступила тёмная тихая ночь. Когда Лукашук пришёл в сознание, он увидел санитара. Санитар перевязал рану, положил Лукашука в лодочку такие фанерные саночки. Саночки заскользили, заколыхались по снегу. От этого тихого колыхания у Лукашука стала кружиться голова. А он не хотел, чтобы голова кружилась, он хотел вспомнить, где видел этого санитара, рыжего и худого, в выношенной шинели. -Держись, браток! Не робей жить будешь!.. слышал он слова санитара. Чудилось Лукашуку, что он давно знает этот голос. Но где и когда слышал его раньше, вспомнить уже не мог. В сознание Лукашук снова пришёл, когда его перекладывали из лодочки на носилки, чтобы отнести в большую палатку под соснами: тут, в лесу, военный доктор вытаскивал у раненых пули и осколки. Лёжа на носилках, Лукашук увидел саночки-лодку, на которых его везли до госпиталя. К саночкам ремёнными постромками были привязаны три собаки. Они лежали в снегу. На шерсти намёрзли сосульки. Морды обросли инеем, глаза у собак были полузакрыты. К собакам подошёл санитар. В руках у него была каска, полная овсяной болтушки. От неё валил пар. Санитар воткнул каску в снег постудить собакам вредно горячее. Санитар был худой и рыжий. И тут Лукашук вспомнил, где видел его. Это же он тогда спрыгнул в траншею и забрал у них мешок овсянки. Лукашук одними губами улыбнулся санитару и, кашляя и задыхаясь, проговорил: -А ты, рыжий, так и не потолстел. Один слопал мешок овсянки, а всё худой. Санитар тоже улыбнулся и, погладив ближнюю собаку, ответил: -Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок. А я тебя сразу узнал. Как увидел в снегу, так и узнал. И добавил убеждённо: Жить будешь! Не робей!

Александр Твардовский

«Рассказ танкиста»

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,

И только не могу себе простить:

Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,

А как зовут, забыл его спросить.

Лет десяти-двенадцати. Бедовый,

Из тех, что главарями у детей,

Из тех, что в городишках прифронтовых

Встречают нас как дорогих гостей.

Машину обступают на стоянках,

Таскать им воду вёдрами — не труд,

Приносят мыло с полотенцем к танку

И сливы недозрелые суют…

Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,

Мы прорывались к площади вперёд.

А он гвоздит — не выглянуть из башен, –

И чёрт его поймёт, откуда бьёт.

Тут угадай-ка, за каким домишкой

Он примостился, — столько всяких дыр,

И вдруг к машине подбежал парнишка:

– Товарищ командир, товарищ командир!

Я знаю, где их пушка. Я разведал…

Я подползал, они вон там, в саду…

– Да где же, где?.. — А дайте я поеду

На танке с вами. Прямо приведу.

Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище!

– И вот мы катим к месту вчетвером.

Стоит парнишка — мины, пули свищут,

И только рубашонка пузырём.

Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота

Заходим в тыл и полный газ даём.

И эту пушку, заодно с расчётом,

Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.

Я вытер пот. Душила гарь и копоть:

От дома к дому шёл большой пожар.

И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец!

– И руку, как товарищу, пожал…

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,

И только не могу себе простить:

Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,

Но как зовут, забыл его спросить.

Л. КАССИЛЬ
ПРО НАШУ ПЕХОТУ

Не гром ударил — «ура» загремело,

Не молния блеснула — штыки засверкали.

Пошла в бой наша пехота.

Главное войско, без него победы нет.

Самолет бросит бомбы — улетит.

Танк дорогу проложит и уйдет. .

А пехота всем завладеет, каждый дом отобьет, из-под куста врага выгонит, под землей его достанет.

Велика сила у советского солдата. А храбрости и умения еще больше.

Один на один против танка выходит с гранатой.

На все руки мастер. Где штыком врага не достанет, там пулей не промахнется.

Оружие бережет, лопату уважает.

В бою смерти не боится.

В походе отдыха не просит.

Солнце жарит, пыль — идет пехота.

Мороз трещит, снег — идет пехота.

Дождь льет, грязь — идет пехота.

День светлый — идет пехота.

Ночь темная — идет пехота.

Пришла пехота, залегла, окопалась. Ждет приказа, чтобы в наступление идти. Пулеметы — на место, патроны — в ружье, гранату — в кулак.

Самолеты наши разведали, где враги.

Пушки наши продолбили путь, танки дорогу расчистили.

Вперед, пехота! Поднялась…

— Ура!

Не гром гремит, не молнии блещут — идет пехота в наступление.

Л. КАССИЛЬ
СЕСТРА

Пошел в опасный бой боец Иван Котлов. Ударила Ивана фашистская пуля. Руку пробила и в грудь попала. Упал Иван. А товарищи бойцы далеко вперед ушли, врага гнать. Лежит Иван один в снегу. Рука болит, дышать трудно—пуля в груди мешает. Лежит и думает: «Конец мой приходит. Умру сейчас». И глаза закрыл. И думать перестал.

Вдруг слышит: кто-то тихонько его трогает. Стал Иван глаза открывать, да не так-то легко это. Смерзлись ресницы. Вот один глаз открыл, потом — другой. Видит: подползла к нему девушка, на сумке красный крест, — медицинская сестра из отряда. Вынимает из сумки бинт и начинает перевязывать рану — осторожно, так, чтобы не больно.

«Кругом бой, а она приползла», — подумал Иван и спросил:

— Умру?

— Будете жить, товарищ. Я вас сейчас перевяжу.

— Спасибо, сестрица! — говорит Иван Котлов. — Дозвольте узнать, как вас зовут.

— Надя зовут, — отвечает. — Надя Балашова.

Перевязала она раненого, взяла его винтовку, обхватила Ивана Котлова рукой и потащила в безопасное место. Фашисты по ней стреляют, а она знай себе ползет и раненого тащит. Маленькая, а сильная. И ничего не боится. Так и спасла она Ивана Котлова. Славная подружка, храбрая девушка Надя Балашова!

Л. КАССИЛЬ
БОГАТЫРИ

Есть такая сказка. Как выходили на берег из моря тридцать три богатыря… А сейчас не сказку услышишь. Расскажу, что вправду было.

Захватили фашисты один город наш на морском берегу. Прорвались они в этот город с суши. А с моря к нему не подступишься: острые камни у берега — разобьет волна корабль.

«Нет таких смельчаков на свете, чтобы с моря к нам сюда явились! — решили фашисты. — Ни в одной сказке еще таких богатырей не придумали!»

В сказке не придумали, а в Советской Армии есть такие богатыри. И не тридцать три их, а в тридцать тысяч раз больше! Морская пехота.

Ранним утром появился на море советский корабль. Близко к берегу подходить не стал. Но спустили с корабля шлюпки-лодки. Сели на шлюпки наши бойцы и тихо поплыли к берегу. Прошли лодки между камнями, стали пробираться между минами. А дальше уже и лодке ходу нет. Прыгнули бойцы в холодные волны. Вода по грудь. Руки — над головой, чтобы не попала соленая вода на оружие. Граната — в одной руке, винтовка — в другой. Зашатала наших бойцов морская волна. Загремели фашистские пушки. Но устояли наши богатыри. Сквозь огонь прошли — не дрогнули. Через волны пробились — и ружей не замочили. Вылезли на берег, кинулись к городу. А на подмогу им наши самолеты прилетели. Не пришлось в то утро фашистам выспаться. Выгнали их из города. И подняли богатыри над городом красный флаг.

С.ДЕМЕНКОВА
«ДЕТИ-ГЕРОИ»

По одной из киевских улиц пробегала стайка мальчишек. Болтали, смеялись, спорили. Самый маленький как-то смешно размахивал руками, видимо, что-то очень важное хотел доказать своему другу. Все загорелые, крепкие, красивые и очень веселые. Они и не заметили капитана милиции Виктора Борисовича Коновальчука, который долго провожал их взглядом.

А мальчишки эти разбудили в капитане воспоминания о собственном детстве. Разве таким оно было?.. В грозном 1941 году Виктор и его ровесники в свои четырнадцать лет стали взрослыми, стали бойцами.

— Теперь ты старший в семье — сказал Виктору отец, уходя на фронт.

— Береги мать и маленьких.

И, как равному, крепко пожал ему руку. Виктор незаметно смахнул непрошеные слезы — мужчине плакать не годится.

Не плакал он и тогда, когда фашисты сожгли хату двоюродного брата, подпольщика Николая Даниловича, а в ней — его семью. Самого же брата убили во время перестрелки.

И в его родной хате однажды появился каратель. Он направил на подростка автомат:

– Признавайся, где спрятался твой отец и брат партизан?

— Не знаю.

— Становись к стенке! Адрес?..

— Не знаю…

— Считаю до трех. Раз… Подросток молчит.

— Два… Молчит.

— Три!..

Автоматная очередь врезалась в перегородку, превратила ее в решето. Подросток вздрогнул, но упрямо повторил:

— Ничего не знаю…

А знал Виктор немало. Когда оккупанты заняли их село Осовец в Мозырьском районе, мать с малышами, как и многие односельчане, ушла жить в лес, в землянку. Семье судьи-коммуниста было особенно опасно оставаться в своем доме.
Виктор, его друг Гриша Мартынович и двоюродный брат Саша Коновальчук не сидели сложа руки. Как только стемнеет (немцы, страшась партизан, не показывались в такое время), мальчики пробирались в село. А утром на самых видных местах белели листовки, призывавшие мстить ненавистному врагу.
7 ноября 1941 года первые лучи солнца осветили красный флаг, пламеневший на дереве, на самом высоком в селе дереве.

— Какой смельчак прикрепил его там? — дивились и радовались люди.
Ответить на это могли бы только Виктор, Саша и Гриша. Бесновались староста и фашист-комендант, карабкались на дерево, чтобы флаг сорвать. Но тот уже свое дело сделал: люди ощутили праздник, ощутили дыхание Родины.
На лесных дорогах появились завалы, и подолгу стояли машины гитлеровцев, пока не удавалось растащить сваленные деревья.

Мальчики все время думали над тем, как отомстить, как причинить вред врагу. Вот если бы винтовка или гранаты! И вскоре махнули туда, где когда-то стояли воинские части, где шли бои. Может быть, там что-нибудь найдут. В оврагах, ярах, на болотах — повсюду шарили. И находили-таки — где патрон, где гранату, а то даже и винтовку.

Прятали все до поры до времени. Однажды зашли далеко в лес и наткнулись на партизанскую разведку.

— Возьмите нас с собой, — просили мальчики.

— У нас и оружие есть.

— Оружие есть, значит, уже вояки, — шутили партизаны, но с собой все-таки взяли.
А приехали в соединение, услышали: — Куда это таких детей привели?

Мальчишки сначала было испугались, что их и вправду возьмут, да и отошлют назад, в землянки к матерям. Но их приняли в отряд.

Так четырнадцатилетний Виктор Коновальчук и его друзья стали партизанами.

Отряд имени Ленина, который входил в соединение генерала Сабурова, на месте не стоял. Партизаны-конники все время были в рейдах. С ходу налетали на фашистские тыловые гарнизоны, сеяли панику, наводили ужас на врага.
И Виктор, как и все партизаны, получил коня, карабин. Юный партизан часто отправлялся по заданию командира в разведку.

…Ободранный мальчонка с сумой через плечо и посохом в руках слоняется по поселку, расположенному у вокзала. Кто на него обратит внимание? Мол, всего только нищий. Разве мало тогда их ходило, голодных и босых…

Но Виктор все видит, острая память мальчишки фиксирует: сколько поездов проходит, что везут, где и какой стоит гарнизон, сколько у гитлеровцев офицеров, где застава, посты, огневые точки. Два-три дня потолчется и принесет точные сведения о врагах. А ночью партизанский отряд налетал, как буря. И не было гитлеровцам пощады.

Как-то разведка доложила: в белорусском селе Злодин всех стариков и детей загнали в церковь, чтобы сжечь. В отряде, которому была поставлена задача освободить людей, находился и Виктор.

Ползли картофельным полем к церкви. Головы нельзя было поднять — с колокольни строчил фашистский пулемет. И вдруг смолк, захлебнулся. Это товарищ Виктора метко снял фашиста.

Сколько радости было, когда штурмом взяли церковь, открыли ворота, а оттуда повалили счастливые, спасенные от смерти люди. Они плакали, обнимали партизан.

Всех фашистов уничтожили в эту ночь в селе. И люди оставили свои дома — ушли в лес жить в землянках. Еще, чего доброго, каратели налетят…
…В памяти капитана всплывают один за другим дни, месяцы партизанской жизни.
Вот конники-разведчики едут по лесу. Тишина вокруг. Кажется, и птицы затаились, смолкли, чтобы не мешать партизанам услышать каждый шелест, малейший посторонний звук. У них боевое задание: подойти к железной дороге, выждать состав, который будет проходить с оружием и живой силой противника, обстрелять его и уничтожить.

Едут… Добрались до шоссе, которое нужно пересечь. Но что это? Явственный шум машин, приближающихся слева. Слышен и говор едущих солдат. Так и есть — автомашины с фашистами. И командир принимает решение: перебить их. Залегли и встретили.

Виктор тогда не впервые был в бою. Но тут показалось, что прямо на него надвигается со страшной скоростью черное чудовище… Должно быть, гнев, кипевший в груди, придал ему сил и смелости: швырнул гранату точно. Машины и десяти (как потом выяснилось) фашистов как не бывало. Только дым взвился. Так Виктор открыл партизанам путь к новому огневому рубежу.

— Ты, Виктор, молодец! — похвалил его потом командир отряда Иван Березовский.
Еще не раз была у юноши возможность испытать свою смелость, умение быстро и правильно сориентироваться, точно, без промаха стрелять. Доказательством тому — две медали «За боевые заслуги» и медаль «Партизану Отечественной войны» II степени, которые украшают теперь грудь Виктора Борисовича.

Есть на боевом счету Виктора и «язык». Пришли как-то на разведку в село вблизи Емильчина на Житомирщине. Жители показали партизанам хату, в которой ночевали фашист и власовец. Тихо подошли разведчики. Тихо взяли. Опомнились враги уже связанными, с кляпом во рту, как и полагается.

…Боевые пути, партизанские стежки-дорожки. Сколько их пройдено юным мстителем Виктором Коновальчуком! Шацкие леса на Волыни, поход вдоль Припяти, переход через минное поле, выход из окружения через болота. От Полесья до Карпат, через леса, болота, горы — и всюду с боями. Были и радость побед, и боль утраты друзей. Но радостные минуты партизанам приносили не только победы в бою. Бывало, радист Александр Хабло настроит походную рацию, ребята закинут на дерево антенну, закрутят динамо, и звучит морзянка — голос Большой земли. С чем можно сравнить эту радость!

В селе Новосады морзянка известила партизан, что они скоро соединятся с частями Красной Армии. Никогда этого не забыть!

Был Виктор в ту ночь в дозоре. Ехал на своем Буланом далеко впереди. Гремел гром, молния освещала дорогу, хлестал дождь. А наутро — такое яркое солнце и — ура! Свои! Родные!

Много воды утекло с тех пор… Но события суровых дней войны никогда не сотрутся в памяти бывшего партизана, ныне майора внутренней службы В. Б. Коновальчука. Он часто встречается с пионерами и рассказывает им о своей партизанской жизни.

С.МИХАЛКОВ
«БЫЛЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ»

Эту быль пишу я детям…
* * *
Летней ночью, на рассвете,
Гитлер дал войскам приказ
И послал солдат немецких
Против всех людей советских
Это значит – против нас.

Он хотел людей свободных
Превратить в рабов голодных,
Навсегда лишить всего.
А упорных и восставших,
На колени не упавших,
Истребить до одного!

Он велел, чтоб разгромили,
Растоптали и сожгли
Всё, что дружно мы хранили,
Пуще глаза берегли,
Чтобы мы нужду терпели,
Наших песен петь не смели
Возле дома своего,
Чтобы было всё для немцев,
Для фашистов-иноземцев,
А для русских и для прочих,
Для крестьян и для рабочих
Ничего!

“Нет! – сказали мы фашистам,
Не потерпит наш народ,
Чтобы русский хлеб душистый
Назывался словом “брот”.
Мы живём в стране Советской,
Признаём язык немецкий,
Итальянский, датский, шведский
И турецкий признаём,
И английский, и французский,
Но в родном краю по-русски
Пишем, думаем, поём.

Мы тогда лишь вольно дышим,
Если речь родную слышим,
Речь на русском языке,
И в своей столице древней,
И в посёлке, и в деревне,
И от дома вдалеке.
Где найдётся в мире сила,
Чтобы нас она сломила,
Под ярмом согнула нас
В тех краях, где в дни победы
Наши прадеды и деды
Пировали столько раз?”

И от моря и до моря
Поднялись большевики,
И от моря и до моря
Встали русские полки.
Встали, с русскими едины,
Белорусы, латыши,
Люди вольной Украины,
И армяне, и грузины,
Молдаване, чуваши
Все советские народы
Против общего врага,
Все, кому мила свобода
И Россия дорога!

И, когда Россия встала
В этот трудный грозный час,
“Всё – на фронт!” – Москва сказала.
“Всё дадим!” – сказал Кузбасс.
“Никогда, – сказали горы,
Не бывал Урал в долгу!”
“Хватит нефти для моторов,
Помогу!” – сказал Баку.
“Я богатствами владею,
Их не счесть, хоть век считай!
Ничего не пожалею!”
Так откликнулся Алтай.

“Мы оставшихся без крова
В дом к себе принять готовы,
Будет кров сиротам дан!”
Обездоленных встречая,
Казахстану отвечая,
Поклялся Узбекистан.
“Будет каждый верный воин
И накормлен и напоен,
Всей страной обут, одет”.
“Всё – на фронт!” – Москва сказала.
“Всё! – страна ей отвечала.
Всё – для будущих побед!”

Т.МАРШАЛОВА
«МИР ДЕТЯМ»

В маленькой ручке
Цветы у мальчишки.
Он этот букетик
На мрамор положит.
Не может войну
Помнить этот малышка,
Однако забыть ее
Тоже не может.
Как позабыть,
Если мир подарили
Те, для кого он принес
Свой букет.
Цветы возложил мальчик
К братской могиле,
Людям планету спасшим от бед.
За то, чтоб резвились,
За то, чтобы играли,
Спокойные сны
Чтобы видеть могли,
За то, чтобы дети
Войны не видали,
Бороться обязаны люди земли!

Н.МАЙДАНИК
«ДЕНЬ ПОБЕДЫ»

— Почему, дедуля, у тебя слеза?
Почему, дедуля, прячешь ты глаза?
Кто тебя обидел, можешь рассказать?
За тебя я буду драться, воевать!
— Внучек ты мой милый, нет, не плачу я,
Просто вспоминаю о былых боях,
Когда был я молод, Родину любил
И врагов проклятых под Москвою бил!
Там друзей военных много полегло,
Вспоминать об этом сердцу тяжело!
И Победу в Мае встретили не все,
Там лежать остались в утренней росе!
Так живи, мой внучек, и войны не знай,
Каждый год с Победой пусть приходит Май!
Улыбайся солнцу, весело играй,
Но что было с нами, ты не забывай!

Т.ШАПИРО
«Я В СОЛДАТИКИ ИГРАЮ»

Я в солдатики играю.
У меня есть пистолет.
Есть и сабля.
Есть и танки.
Я большой и мне 5 лет!
Я в солдатики играю.
Это-детская игра.
Но я это знаю твёрдо-
Создан Мир наш для Добра!
Чтоб войну не знали дети.
Чтоб был мирным небосвод.
И остался чтоб игрушкой
Навсегда пехотный взвод!!!

Т.ШАПИРО
«БЫЛА ВОЙНА»

Была война
И гибли люди.
И шел за Родину солдат.
Он воевал
И был он храбрым.
И бил фашистов всех подряд.
И так дошел он до Берлина.
Четыре года воевал.
Чтоб я о бабушкином папе
Всем в День Победы
Рассказал.

О.ВЫСОТСКАЯ
«САЛЮТ»

Скорей, скорей одеться!
Скорей позвать ребят!
В честь праздника Победы
Орудия палят.
Вокруг все было тихо,
И вдруг — салют! Салют!
Ракеты в небе вспыхнули
И там, и тут!
Над площадью,
Над крышами,
Над праздничной Москвой
Взвиваются все выше
Огней фонтан живой!
На улицу, на улицу
Все радостно бегут,
Кричат «Урра»!
Любуются
На праздничный
Салют!

27.04.2022 в 22:03. Рубрики: Материалы для работы воспитателя детского сада. Темы: 9 мая - День Победы